на главную

Вашему вниманию предлагается произведение

писателя фантаста

Борового Сергея Ивановича

Зеркала для Героев.

Честное слово, я до последнего верил, что не встречу в Переходе Стража. Умом я, конечно, по­нимал, что откровенно глупо рассчитывать на недостаток бдительности в стане Отступников. Осо­бенно, если речь заходит о Принце, которого они, проклятые Звёздолётчики, похитили у нас, Рыца­рей Меча, солнцеворот тому назад. Эти негодяи будут стеречь Принца ревностно, точь-в-точь как алчные драконы своё заговорённое золото; умело и разнообразно чиня всякие препоны его возмож­ным освободителям.

Узкий и длинный коридор, которым я, нахлобучив на голову шлём-неведимку, битых полчаса пробирался, внезапно, словно по мановению волшебной палочки, исчез. Замерев, я осторожно огля­делся, бесшумно высвобождая меч-всеруб из ножен. Комната, в которую они меня завлекли, была сравнительно невелика, где-то так размером с пиршественную залу барона средней руки. Её гладкие, покрытые диковинными росписями стены…Клянусь Светом и Теплом, они были живыми. Бого­мерзкое чернокнижие, столь любимое Звёздолетчиками, будь они трижды неладны. То приближаясь, почти касаясь моих плеч, то удаляясь и едва ли не растворяясь в клубах молочно-белого тумана, зыб­кими гроздьями висевшего в углах комнаты — стены пульсировали, мелко подрагивая. «Отращу крылья и сбегу отсюда», — решение пришло само собой, но, подняв глаза к потолку, я лишь бес­сильно процедил страшное, подсердечное проклятие. Надо мною, содрогаясь под ударами урагана, низко раскачивалось хмурое, ночное небо, грозя вот-вот сверзиться вниз острыми иглами грозно топорщащихся «божьих гвоздей».

Уяснив, что из изощрённой ловушки Отступников без боя мне не уйти, я всё свое внимание об­ратил на Стража Перехода. Удивительно тощий скелетоподобный старик, закинув нога за ногу, вос­седал на колченогом, деревянном табурете. Чуть подавшись вперед, сплетя на колене ладони, Страж с презрительно недоброжелательной миной глядел прямо перед собой. Из его тонкогубого, плотно сомкнутого рта торчала короткая серая палочка. Сизая струйка дыма, вившаяся с её слабо тлевшего конца, источала резкий, неприятный запах.

Сперва я, грешным делом, подумал, что то один из наших Огненных Драконов переметнулся в стан Отступников, но потом, по здравому размышлению, отмёл это предложение как несостоятель­ное. Наши Метаморфы, щеголи и франты, предпочитают принимать обличье красивых и мужественных витязей, до которых столь падки незамужние принцессы. Никто из них точно не прельстится внешностью худосочного старика… Нет, это был самый настоящий Страж Перехода, всецело поглощенный каким-то странным ритуалом дымопускания. Что с них взять, со Звёздолётчиков, они нам, Рыцарям Меча, ещё более чужды и непонятны, нежели, к примеру, тролли. Или какая другая зубатая нежить. То напасть знакомая, многажды вдоль и поперёк битая, а тут Из­нанка, НАУКА…

Хмыкнув, Страж отшвырнул прочь дымящуюся палочку — угодив в неторопливо подползаю­щую стену, она с оглушительным треском сгинула в слепяще-белой вспышке.

— Без фокусов, дружок, — сказал он гнусным, скрипучим голосом. — Иначе отправишься пря­миком в коагуляр-поле вслед за сигаретой.

Стараясь ни чем не выдать себя (на тебя, уповаю, шлём-неведимка!) я по широкой дуге двинулся к Стражу. Общеизвестно, что атаковать противника со спины недостойно истинного рыцаря, но я в упор не наблюдал особых причин церемонится с жителем Изнанки. Задача поставленная передо мною Советом Магов проста и недвусмысленна — вернуть обратно Принца. И если ради высокой цели спасения моего мира, мне придётся поступиться кодексом благородного боя, что ж,  я готов.

— Ну-ну, мальчишка, успокойся. Не полагайся на шлём-неведимку, мои «следаки» ведут тебя от Шлюза нашего Корабля. Хочу тебе сказать, мой юный недруг, Совет Магов всучил тебе безнадёжно устаревшую модификацию портативного грави-пространственного искривителя, он равно легко за­метен, как в инфракрасном, так и в ультрафиолетовом диапазонах.

Пропустив мимо ушей большую часть тирады не в меру разболтавшегося Звёздолётчика, я по­черпнул из неё главное. Мне нет нужды нарушать каноны благородного боя. Моё инкогнито давно раскрыто. Таинственные СЛЕДАКИ — интересно, кто они? — проявили должную бдительность у ШЛЮЗА. Истинно это цепные псы, что громким лаём завсегда предупреждают хозяев о незваных гостях. Тем лучше, очень скоро мы выясним, чего стоит Отступник в схватке с Рыцарем!

Отбросив с лица щиток забрала (и, следовательно, став видимым) я с протяжным боевым кличем бросился на тощего старика. Страж Перехода, даром, что развалина развалиной, оказался тёртым ка­лачём и опытным дуэлянтом. Миг — и табурет пинком отброшен прочь, а он, быстрый и ловкий, с хрупкого вида шпажонкой стоит передо мной. Безоговорочно уверенный в лёгкой победе, я, разо­гнав меч, обрушил на престарелого Стража чудовищной мощи рубящий удар.

Однако Звёздолётчик с плавной грациозностью ушёл от лезвия меча — опростоволосившийся всеруб лишь досадливо взвизгнул, пролетая в дюйме от сутулого плеча старика. У меня поневоле челюсть отвисла  — не бывало прежде такого, чтобы меч-всеруб дал промашку по врагу. Он даже зловредных демонов, заговоренных от каленой в огне стали, и тех в мелкие клочья рвёт. Тем време­нем Страж мягко тюкнул остриём неказистой шпажонки в лезвие моего меча.

И без того кругом опозорившийся всеруб тут повел себя уж и вовсе неподобающе. С хрустом вы­вернувшись из моей ладони, он жалкой железякой повис у гарды волшебной шпаги Звёздолётчика.

— Н-да-с, юноша, плохонько тебя экипировали. Совет Магов явно настиг кризис идей, а на ста­ром багаже далеко не уедешь. Твоему мечу-всерубу самое место на свалке. Простенький алюминиево-никелевый сплав, допотопная ЭВМ, подверженная вирусам, несовершенная система управления… Короче полный швах, юноша.

— Не радуйся до поры, звездолётчик, — дерзко ответил я, демонстративно шаря за широким поясом, будто бы в поисках кинжала. — Обезоружив меня, ты жестоко ранил моё самолюбие, но не более того. Гордыня не кровь, унижение не рана, сейчас мы продолжим наш поединок. Грядёт твой смертный час, Страж Перехода.

— Эх, молодо-зелено, — отозвался Звездолётчик, внимательно изучая сдвоенный треугольник фамильного герба, выгравированного на рукояти всеруба. — И чем, скажи на милость, ты собираешься воевать дальше? Согласно детекторам, другого оружия, кроме меча, у тебя нет. В этом есть резон, зачем отягащатся различными колюще-рубящими предметами, когда к твоим услугам непобедимый и могучий меч-всеруб.

Не сдержавшись, престарелый Звездолётчик злорадно захихикал.  

(Я прекратил поиски несуществующего кинжала, прикидывая, каким бы образом поудобней взять Преступившего в борцовский захват).

— Сознавайся, юноша, — отсмеявшись, снова заговорил старик, — славы захотелось, подвигов? Ведь, что получается, Великие Паладины прошлого, не смогли, а я — Я!! — ни кому не ведомый безродный дворянчик, возьму и вырву Принца из грязных лап Звёздолётчиков, так что ли?

— Пожалуй, так, — согласился я, на шаг ближе подступая к Стражу. — Правда, я не какой-ни­будь завалящийся дворянчик, я, Даррэн, граф Асмелла, Лорд-Хранитель Башни Легенд, прежнего обиталища нашего возлюбленного Принца.

— Ого, — потрясённо воскликнул Страж. — Выходит, мы с тобою родственники, Даррэн. Неис­поведимы пути господни, в чужом и непонятном тебе мире довелось нам свидеться, мой внучатый племянник…Ах, да, — спохватился старик, — я забыл представится. Илтур, некогда милостью божьей король Консестарии и Тарг-Асмелла. Основатель Ордена Носящих Меч. Автор Кодекса Бла­городного боя.

Сказать, что я был потрясён, это значит ничего не сказать. Конечно, за Звёздолётчиками водились разного рода грешки. Хитрые, продувные бестии, они обожали жестокие розыгрыши, вы­соко ценя  тонкие, многоходовые интриги, изобилующие головоломными ходами. А вот врать, От­ступники, как ни странно, отчего-то не любили, почитая простую «безыскусную» ложь чем-то мел­ким и зазорным; оно и понятно, любителям мягкой сдобы обычно противен кислый вкус ржаного хлеба…У меня нет причин не верить этому Звёздолётчику, что на поверку оказался моим дальним родственником. Выходит, в Мире Отступников у меня отыскался союзник, и какой, сам Илтур, ле­гендарный король Эпохи Всевластья.

От волнения у меня перехватило дух, и я, толком не осознав всю пикантность сложившейся си­туации, громко выпалил вслух.

— Дядя, что ты позабыл здесь! Возвращайся, ты нам нужен! Тролли Горного Властелина напирают на нас с запада, а с юга подступают рати Чёрного Балахона…, — опомнившись, я умолк, оборвав на середине фразу.

Смущённый собственной бестактностью — о, язык, враг мой, что несу, дуралей — я готов был со стыда провалиться под землю. Размечтался, болван, о новоявленном союзнике, нос к носу столк­нувшись с Перевёртышем, возрождённым в новой ипостаси гениально-всемогущим пером Принца. Разве способен Перевёртыш втиснуться обратно в старую, ставшую узкой шкуру Героя Легенд? Од­нако, интересно, чем руководствовался Принц, превратя некогда беспорочно совершенного, идеаль­ного Рыцаря Меча в жалкого раба НАУКИ — Звёздолётчика? Зачем сохранил королю память, про­ведя его через Грани Универсума? Мне было жаль его. По-моему, жестоко принуждать человека из­мениться, если душа его полна тягостных воспоминаний. Этой тяжёлой ноши, наследия прежней, не со­всем удачно сложившейся жизни.

Для короля Илтура не стали загадкой промелькнувшие на моём лице физиогномические реакции. Тактично уклоняясь от моих вот-вот готовых распахнуться дружеских объятий, он грустно улыб­нулся.

— Извини, Даррэн. При всём желании я не могу вернуться обратно. Отныне и навек, моя судьба накрепко связана со Звездолётом.

Будучи не понаслышке знаком с семейной бедой, что из поколения в поколения преследует род Асмелла, я после томительной, мучительно долгой паузы рискнул спросить у короля Илтура.

— Это из-за неё…Из-за королевы Леранны?

—Ты молод, Даррэн, — голос Илтура неуловимо изменился, став мягче, проникновеннее, — а я стар. Твоё сердце бьётся ровно и свободно, моё же обожжено любовью к женщине. Леранна — боль и радость в имени твоём… Мы, мужчины из рода Асмелла, от рождения прокляты судьбою, Даррэн. Тем или иным способом злой рок неумолимо разлучает нас с любимыми. Даррэн, я боролся с судь­бой, — оторвав меч-всеруб от гарды волшебной шпаги, Илтур швырнул его в прожорливый зев бе­лого тумана. — И я потерпел поражение. Невозможно победить Неизбежность. Её можно только об­мануть.

— Долг превыше всего для Рыцаря Меча, — громко запротестовал я. — Дядя, ты поступил бес­честно по отношению к подданным твоего королевства. Ты бежал, по сути бросив их на растерзание полчищам Чёрного Балахона.

— Разрази меня гром! — вспылил Илтур. — Неспособный защитить себя обречён на смерть! Но не о том речь, Даррэн, я разочаровался в правильности устройства нашего Микро-Косма. Мы изна­чально избрали неверный путь. Владыка Чёрных Балахонов, занимающийся бесконечным самоклонированием! Престарелый Маг, неспособный что-либо противопоставить прогрессирую­щему склерозу, это верх глупости. Какой прок в нашей Магии, Даррэн, если она направлена исклю­чительно на разрушение. Самое обидное заключается в том, что мы отнюдь не лишены дара созида­ния. Но мы вполне сознательно предпочитаем мирному сотрудничеству — войну, мы просто мань­яки, зацикленные на смертоубийстве.  

Я решил перебить дядю, потому что он говорил неправильные, чудовищные вещи. Даже Перевёртыши должны испытывать страх и благовение перед величием Демиурга, Отца Нашего Не­бесного. Ежели мы примемся огульно хаять ЕГО творение, то вся наша Золотая Цепь Миров навер­няка вскоре ухнет в Бездну, прямо на обед к Зверю Парадокса, будь навеки проклято его ненасытное чрево.

— Дядя, ты позабыл про 12 подвигов Веры и Чести, во славу Света и Тепла…

— Юношеские бредни, рассчитанные на романтично настроенных болванов, — король Илтур пренебрежительно отмахнулся. — Не хочу хвастаться, Даррэн, но в бытность мою Рыцарем Меча, я совершил чёртову уйму тех славных деяний, что принято считать подвигами. Настоящими, с готов­ностью воспетыми бардами и менестрелями, разной степени одарённости. И что??? С горных высей спустился Демиург, дабы исполнить моё наизаветнейшее желание?! Хрена!!! — бывший король Консестарии сорвался на крик. — Если он и существует, ему плевать на нас!... А Изнанка, НАУКА — это настоящая, реально действующая сила, которая вернула мне обратно Леранну.

— Дядя, — я говорил очень медленно, тщательно подбирая слова, — ты уверен, что обманыва­ешь Неизбежность, а не самого себя? Ведь мертвецам, вычеркнутым из Книги Судеб, нет хода об­ратно из Бездны. Следовательно, та Леранна, которую ты любил и боготворил, умерла. Окончательно и бесповоротно. Взамен её Звездолётчики свели тебя с многоопытным оборотнем, принявшим знакомый тебе облик королевы Консестарии.

— Эх, Даррэн, чистая душа, ну как тебе объяснить, что психо-эмоциональный клон с заданными внешними характеристиками не имеет ничего общего с оборотнями. Да, не спорю, эта женщина не ТА Леранна, с которой я делил ложе и престол в Консестарии. Она…По моему мнению нынешняя Леранна востократ лучше прежней. Она умна, красива, покорна и преданна.

— Хорошо, дядя, — согласился я со Стражем Отступников. Мне без нужды ссорится с новообретённым родственником. Наоборот, его следовало задобрить, поэтому я попытался свести наш разговор к шутке. — Тебе определённо повезло. Умных и красивых женщин вокруг полным-полно, но вот только преданность, а тем паче, покорность, для них пустой звук. Может и мне, — я старательно изобразил широкую, лучезарную усмешку, — не мучаться, а завести себе этого, как его, КЛОНА.

Мой манёвр имел неожиданный успех, разом угомонившись, бывший король Илтур ободряюще похлопал меня по плечу. Спрятав волшебную шпагу в ножны, он сунул в рот новую ароматическую палочку.

— Что мне делать с тобой, племянничек, — сказал Страж Отступников, изрыгая через ноздри клубы зловонного серого дыма, — отпустить тебя или как…

— Или как, — оживился я. — Дядя,  у меня к тебе огромная просьба. Будучи Стражем — жутким, наводящим на всех ужас Стражем — ты, я уверен в этом, обладаешь определённым влия­нием в Мире Звёздолётчиков. Посему прошу тебя, дядя. Покажи мне Принца. Я невероятно много слышал о нём, вот только увидать его воочию мне не довелось. Он пропал, ушёл из Мира Рыцарей Меча за полгода до моего рождения.

— Повезло тебе, Даррэн, — вздохнул Илтур, — что ты забрёл в Переход именно в моё дежурство на блокпосту. Коренные уроженцы Звездолёта без лишних церемоний распылили бы тебя на атомы. А я…я…Пообещай мне, сэр Даррэн, граф Асмелла, Лорд-Хранитель Башни Легенд, что после того, как ты вдосталь налюбуешься на Принца, ты вернешься обратно в Мир Рыцарей Меча.

— Клянусь тебе в том, сэр Илтур, моей рыцарской честью…

— Хорошо, Даррэн. Я верю тебе. Идём.

Достав из кармана брюк крохотную серую коробочку, Илтур направился к смертельно опасной, мерцающей стене. Помахав ею перед молочно-белой кисеёй тумана, Страж Отступников жестом по­манил меня за собой. В центре прекратившей мерное возвратно-поступательное движение стены возникла тонкая ломаная линия трещины, что, постепенно расширяясь, превратилась в зияющий чернотой провал.

— Идём, Даррэн, — повторил Илтур, заметя охватившую меня робость. — Наука, племяш, по­трясающая штука. Кабина нуль-транспортировки невероятно быстро доставит нас в апартаменты Принца.

С трудом протиснувшись в тёмный проход двери, я украдкой, беспокойно оглянулся. Тесная, душная клетушка, в которой я оказался заточён, мне очень и очень не понравилась. Гладкий, серый КУБ — и откуда у Звездолётчиков такая неуёмная страсть к тусклым, невыразительным цветам — пронзила короткая резкая вибрация. Сталь окруживших меня стен, рывком придвинувшись, всей своей нешуточной массой обрушилась на рассудок, запертый в тесный и узкий ящик. Они душили меня, мешая дышать полной грудью. Мелкая, противная дрожь, зародившись где-то в глубинах жи­вота, сотрясала тело, отзываясь непреходящей слабостью в ногах, что вдруг сделались ватными.

Мне было плохо.

— Приступ клаустрофобии, не волнуйся Даррэн, это сейчас пройдёт…Ага, вот мы и прибыли.

С сухим щелчком стены моего узилища разверзлись и я, борясь с тяжелой, будто с похмелья го­ловой, вывалился наружу, на мягкий ковёр изумрудно-зелёной травы. Мучимый дурнотой, я с нена­вистью плюнул на продолговатый ящик, снаружи удивительно похожий на гроб. Проклятая НАУКА! Путешествовать подобным изуверским способом, когда есть возможность, оседлав горя­чего скакуна, нестись вскачь по цветущему лугу, навстречу встающему из-за леса солнцу... Звездо­лётчики же, почему-то, яркой, настоящей жизни, предпочитают её жалкое картонное подобие. СУР­РОГАТ.

Чужое…

Все вокруг чужое.

Непонятное, отталкивающее.

Странная, мёртвая трава под ногами.

Ровно подстриженная, какая-то безлико одинаковая. Она чересчур пружинила, противоестест­венно упруго прогибаясь под сапогами из мягкой, оленьей кожи, спеша расправится за спиной раз­машисто шагавшего Даррэна…

Здесь Принц проживал в скромном маленьком домике, чья неказистая убогость ни шла ни в ка­кое сравнение с пышной роскошью оставленного им Дворца. Возможно, Звёздолётчики просто не в состоянии обеспечить Принцу привычный для него уровень благосостояния, раз у них он ютится в этакой халупе. Блеклые, шершавые стены, лишены каких-либо украшений, разве стоит относить к их числу гирлянду узких окон-бойниц, прихотью архитектора расположенных заведомо высоко у пло­ской железной крыши домика. Мои Светлые Боги, какое убожество! Железный ларец это, коробка, но ни как не жилище венценосной особы, определяющей бытие целого мира.

Странные, однако, у Звёздолетчиков двери, отметил я краем сознания. Впрочем, ну их…Всё су­щество моё сладко трепетало в предвкушении скорой встречи с Принцем. Я сызмала мечтал об этом — быть представленным Сторожу Времени, почитай что божеству, одинаково просвещенному в во­просах и тайнах будущего и настоящего. Переговорить с ним за стаканом вина, ощутить его величие и силу. Принц, ведь, приходился близким другом моему отцу, именно благодаря его советам и муд­рым наставлениям лорд Эшби вознёсся на вершину власти и успеха. В общем, мне было о чём пого­ворить с Его Высочеством.

За скользнувшей вбок массивной стальной пластиной открылся короткий и узкий коридор, скупо освещённый двумя рядами тонких, белых трубок. Дальний конец его, словно бы терялся в бестолковой ряби собравшейся складками речной тёмно-синей воды. По справедливости следует от­дать должное Звёздолётчикам — они знатные искусники и могучие колдуны, равно подчинившие себе все Четыре Стихии сущего. Изловчиться, и поставить вертикально на-попа настоящее озеро, не давая ему возможности упасть вниз и расплескаться, это ещё суметь надо.

Хитры они негодяи, хитры.

Я чувствовал, что цель моя близка. С бешено бьющимся сердцем, гулко отзывающимся на каж­дый мой шаг, я миновал коридор. И тут случилась непредвиденная заминка. С разбегу окунувшись в удерживаемую на месте некими чарами  «воду», я оказался достаточно мягко отброшен назад. Иг­равшая рябью «вода» не пропускала меня, преграждая дорогу к Принцу. События этого невероятно длинного, переполненного потрясениями дня наложили на меня свой отпечаток — изрыгая прокля­тия, я с кулаками набросился на непреодолимый магический заслон. Конфуз получил продолжение — при повторной попытке преодолеть её, «вода» ответила невероятно болезненным ударом незри­мого бича, навылет пронзившего меня от макушки до пяток. К реальности меня вернула тяжёлая ла­донь Илтура, крепко сжавшая неприятно занывшее плечо.

— Угомонись, Даррэн, — наставительно сказал он. — Не стоит переть юзом на силовое поле. Оно не пускает тебя к Принцу, потому, что ты не внесён в списки пассажиров Звездолёта. Держись ко мне поближе, племяш, и осторожно, не торопясь, войди в контакт с силовым полем. Пусть оно вначале считает тебя. — Илтур толкнул меня в спину. —  Пошли, не трусь, Даррэн.

Мысленно осеняя грудь знаком-оберёгом, я краешками пальцев коснулся тягуче-мягкой поверхности СИЛОВОГО ПОЛЯ. Упругая плёнка «воды» дрогнула, угрожающе всколыхнувшись, я чуть-чуть, буквально на волос продвинул руку вперёд. В мои пальцы проникло нарастающее жже­ние. Скрежеща зубами, я протолкнул в вязкую тёмно-синюю «воду» ладонь, кисть…и вдруг изматы­вающий тело жар исчез. Дальше дело пошло полегче, не считая того чертовски неприятного мо­мента, когда тяжёлая, противно скользкая жидкость СИЛОВОГО ПОЛЯ проникла в мои рот, нос, горло. Удивительно, но я не задохнулся, дыша этой дрянью.

Шаря перед собой подобно слепцу, я неуверенно пробирался сквозь непроглядно-синюю «воду». Покинув же липкие объятья  СИЛОВОГО ПОЛЯ, выйдя-таки из него, я обмер, превратившись в со­ляной столб. Жадно хватая широко раскрытым ртом воздух, я тщился сбросить охватившее меня оцепенение — и не мог. Не получалось. Всяко ожидал я увидеть в отведённых Принцу покоях, но, клянусь Теплом и Светом… это было чересчур.

Принц, он изменился, он стал другим. Не таким, каким я его помнил по многочисленным портретам. Пропал высокий, тонкокостный юноша, с пылкой восторженностью разглядывающий окружающий его восхитительно прекрасный мир. Юноша исчез, нет, не исчез, а скорее поблек, по­тускнел, его прежний облик стёрся, растворился в незнакомых чертах чужого лица.

 Свободно сидя за широким обеденным столом, с уродливыми, покрытыми копотью ножками и исцарапанной перочинным ножом крышкой — он писал. Быстро, увлечённо. Пестрое стило в его руке порхало по бумаге, претворяя в реальность извлечённые из подсознания образы. И я с ужасом понял, что опоздал. Он — Принц Вдохновения —  породнился с Миром Звёздолёта, став его Неотъ­емлемой Частью.

Любовь и обожание навсегда покинули моё сердце. На смену им пришла ненависть.

Этот грузный, сорокалетний мужчина с седеющими висками и пока едва заметной плешью, ни­когда не был МОИМ ПРИНЦЕМ. Тем, кто создал Империю Тарг-Асмелла, кто водил в бой легионы Стальных Орлов и был свидетелем на свадьбе моих родителей. Принц— НАШ ПРИНЦ — умер. Его убил не только и не столько Мир Звёздолёта. Даже изначально враждебный Рыцарям Меча, он здесь не причём. В его гибели повинен только он — этот уродливый мужлан, грязный виллан, принявший Правила Чужой Игры, и сам, неуловимо изменившийся под их пагубным, растлевающим влиянием.   

Решение пришло мгновенно, явившись из божественного ниоткуда; решение гениальное в своей простоте.

Ведь уходя, он всегда возвращается.  

И нет у него причин, изменять однажды заведённой традиции.

Повернувшись к Илтуру, только сейчас вышедшему из СИЛОВОГО ПОЛЯ, я кулаком, закованным в латную перчатку, ударил его в грудь. Пусть удар откровенно не задался — Илтур, от­шатнувшись, вернулся обратно в вязкую зыбь колдовской «воды» — он даровал мне самое главное: время. Сложа ладони пред грудью, я с удовлетворением созерцал, как действуют чары «орлиного клюва», превращая мои сведённые вместе руки в лезвие меча. Вопреки нападкам Стража Отступников на Совет Магов, наши волшебники молодцы, вот и пригодилось наведённое ими за­клинание.

Всё произошло очень быстро. Принц, недовольно хмурясь, ещё только поднимал голову от объё­мистого вида рукописи, а я, размазавшись серым пятном, стелился в воздухе, целя ему в горло тон­ким, словно игла, лезвием.

Я не ожидал сопротивления. Да его и не было. Грузное, неуклюжее тело с глухим стуком свалилось мне под ноги. Рядом с ним упал на колени и я. Призрак давно выплаканных слёз грубыми, шершавыми губами настойчиво тёрся о мои покрасневшие сухие глаза. В горле, раня его терновыми шипами отчаянья, ворочался рвущийся наружу крик.

Я сумел переступить через свою слабость.

Чтобы не сойти с ума, я крепче крепкого должен верить в правильность принятого мною решения. Постоянно напоминая себе, что я разменял нереализованный шанс на надежду, на буду­щее, в котором найдётся место и мне и моей Кристанне.

— Зачем? — горестно возопил за моей спиной Илтур. —  Зачем? Зачем? — выкрикивал он словно заведённый. — Ведь он равно любил и вас и нас. Он говорил мне, что дописав очередную ис­торию Стражей Звёздолёта, он опять обратится к Хроникам Рыцарей Меча…

Я не ошибся. Всё было не напрасно.

Мне хотелось смеяться. Мучительно долго, взахлёб, в судорогах разбитого дрожью тела скрадывая тени развевающихся сомнений.   

Я не стал делать этого.

Я удержал внутри свою силу.

Лишь мимолётная, кривая полуулыбка исказила мои черты, но и её вида хватило, чтобы Илтур до конца понял суть происходящего. Я коварно провёл его, выставив полным дураком. Его, Стража Пе­рехода, доверчивость стоила жизни Миру Звёздолёта. Без Принца Вдохновения, обеспечивающего беспрерывное Развитие Сюжета, Стражи Блуждающего Звёздолёта, считай, что мертвы. Дряхлые мощи вымысла, едва прикрытые ветхим, расползающимся саваном реальности.

 — Я убью тебя, — понятный нам обоим, но ни к чему не ведущий жест отчаянья. И признания собственного поражения. Что двум Бумажным Героям морозный холод смерти — лезвием меча вспарывающий нашу полупрозрачную грудную клетку. Мы умираем иначе… Но взобравшись на подмостки страниц, запутавшись среди ровных рядов печатных строк, мы не можем не играть одна­жды нам навязанную роль.

— Я убью тебя, Даррэн, —  повторил свою реплику Илтур, извлекая из накладного кожаного кармана что-то уродливое, чёрное, металлическое.

— Давай, рази, — согласился я, разводя руки в стороны, разбивая заклятие «орлиного клюва». —  Легко умирать, добившись цели. Особенно, если знаешь, что Принц Вдохновения, в начатом им но­вом романе, воскресит меня. Я с нетерпением жду того момента, когда он отправит меня на поиски моей возлюбленной Кристанны… Смелее Илтур, я уверен, эта штука куда быстрее выпада «орли­ного клюва».

— Зря ты поступил так, Даррэн, — сказал Илтур, наводя на меня чёрное, механическое оружие убийства. — Мы ведь могли уладить наши проблемы полюбовно, по-родственному.

— Нет, — твёрдо отрезал я, — не могли. По иному у нас ничего бы не вышло, дорогой мой дядя Илтур. Перевёртыш, ставший Стражем Звёздолётчиков. Мир — это борьба, бескомпромиссная схватка, где выживает сильнейший. Мне жаль, дядя, что, дожив до глубоких седин, ты не уяснил та­кой простой вещи. В Золотой Цепи Миров, волей Принца Вдохновения, постоянно рождаются новые Миры, новые Идеи, новые Замыслы. И все они ХОТЯТ БЫТЬ. Развиваться, совершенствоваться, прирастать подробностями. Каждый легший на бумагу Замысел желает остаться в веках. Залог к тому, внимание Принца Вдохновения.

— Спасибо за ценную информацию, — процедил сквозь зубы Илтур, стреляя. С ненавистью глядя в обугленное лицо мёртвого родственника, Страж Перехода с силой пнул мертвеца. — Ты, Даррэн, первым вырыл топор войны. Теперь пеняй на себя — я буду бороться с тобой твоими же ме­тодами. Я еще далеко не проиграл в борьбе за внимание Принца Вдохновения.

Валерий Вдохнин проснулся очень поздно, мучимый ярко выраженными симптомами похмелья. Чудовищно болела голова, на душе было пусто и гадко. Он долго изучал собственную опухшую фи­зиономию в зеркале ванной комнаты. Увиденное там Валерию не понравилось, и он решил привести себя в божеский вид самым изуверским из известных ему способов.

Открутив вентили душа до отказа, Вдохнин встал под контрастный душ.

Какое-то время, поупражнявшись в умении реветь белугой, Валерий принялся наполнять ванну горячей водой. Ему заметно полегчало, во всяком разе, в мыслях появилась определённая связность. Медленно но верно, они эволюционировали из простейших одноклеточных в горестные думы выс­шего примата. А поразмышлять, Валерию Вдохнину, известному преуспевающему писателю, было о чём: вот, к примеру, о причинах вчерашней безобразной пьянки. Отчего ты мил-друг, Валерий, так надрался в минувший вторник. Правильно, ты угодил в серьёзный творческий кризис — тебе пере­стало писаться…

Имя Валерия Вдохнина на книжном рынке прославили (принеся ему немалые деньги!) два хо­рошо расходившихся сериала. Фэнтези-эпопея «Рыцари Меча» и космическая сага «Стражи Блуж­дающего Звёздолёта». Работал он над ними параллельно, выдавая в год по паре увесистых романов. Долгое время книги издавались на ура, тиражи расходились со свистом, и читатели требовали про­должения похождений любимых героев. Но ни что не вечно, и всему хорошему рано или поздно приходит конец. Зажатый в жёсткие рамки хорошо идущих серий, лишённый возможности разви­ваться и привносить в повествование свежие идеи и нестандартные ходы, Вдохнин исписался. Срод­нился с избитыми сюжетными линиями и ходульными героями, скопом кочующими из книги в книгу. От рождающихся с натугой строк за версту несло дурным запашком затёртых штампов, ну как тут с горя не напиться. За целую неделю не наскрести и десятка абзацев приличного уровня, ра­ботая исключительно на урну.

Плохо.

Хуже некуда.

Из ванной Валерий вылез с твёрдым намерением кардинальным образом все изменить. Разорвать незримые цепи, намертво приковавшие его к Миру Рыцарей Меча и Звёздолёта. Порвать их, унич­тожить навсегда. Он никогда не вернется в те так ему опостылевшие миры. Довольно быть слугою двух господ, пора присягнуть на верность кому-то другому.

Насухо вытершись и переодевшись, Валерий присел за пишущую машинку, искательно вглядываясь в белый лист бумаги, заправленный в каретку. Что-то будет, пока у него не имелось конкретного замысла, лишь желание дать начало чему-то новому. Валерий Вдохнин осторожно тро­нул клавиши, и из него потоком полились слова, выплескиваясь в Идею.

«Его звали Далиил Клевин, и он был убийцей. Впрочем, нет, убийцей он стал только теперь, а раньше он был солдатом. Хорошим, исправным служакой, кадровым военным из тех, что состав­ляют ядро профессиональной армии любого государства. Но всё это уже в прошлом, Руссия, как суверенная держава, канула в прошлое. Сгинув с политической карты мира, она стала доминионом Западной Коалиции. Жалкие остатки её некогда огромной армии рассеялись, разбежавшись, кто куда. Согласно поставленной ему задаче, Далиил Клевин тем и занимался, что истреблял эти раз­розненные армейские группы, партизанящие на бескрайних просторах Северо-Восточной Сибири…»

                                                                                                   Andreas Roupert Melltbi

                                                                                                                      Март 2006г.